Роль определенных событий иногда проявляется не сразу, а спустя определенное время. То, что кажется на первый взгляд недостаточно весомым, оказывается потом тем самым “легким нажатием кнопки”, которое приводит в действие большой механизм. Не знаю, окажется ли таким событием круглый стол «Профсоюзы в системе гражданского общества», который проходил в декабре прошлого года на базе Академии госслужбы при Президенте РФ. Это покажет время. Но несмотря на то, что в профсоюзной прессе уже были публикации, посвященные этому мероприятию, есть смысл вернуться к тем моментам дискуссии, что тогда остались «за скобками».

Новизна ситуации, прежде всего, заключалась в том, что власть в лице высшей ее идеологической составляющей — Администрации Президента — попыталась сформулировать свое видение роли профсоюзов в формирующейся общественной системе. С другой стороны, наличествовала потребность услышать от профсоюзов и представителей науки их видение вектора дальнейшего развития профдвижения. Насколько эта цель была достигнута, судить сложно, так как из-за нехватки времени позиции сторон практически не обсуждались...

Думаю, большинство профактивистов для себя давно сделало вывод, что единственное место, которое действующая власть может отводить профсоюзам, примерно совпадает с местом, на которое указал Доценту его сокамерник в известном фильме «Джентельмены удачи». В общем, чтобы «сидели и не рыпались», и, типа, не надо собирать круглые столы, чтобы это понять! Картинки с январского телеэкрана вовсе не способствуют иному взгляду на эту проблему.

Но как любое упрощение ситуации, теория «заговора против профсоюзов» вовсе не мобилизует нас к поиску внутренних резервов роста, а толкают к причитаниям «а вот они условия, а вот она среда». Во-первых, есть исторические примеры, что даже при капитализме отношения властей и профсоюзов могут носить не враждебный характер, вплоть до выстраивания альянса по определенным направлениям. Во-вторых, если в западных странах провести несложный расчет масштабов гражданских акций социально-экономического характера (политические не в счет), проводимых в адрес властей и в адрес капитала, то соотношение окажется примерно пятьдесят на пятьдесят.

Теперь зададимся тем же вопросом, но относительно российской действительности. Скажем, к кому обращает требование итальянский рабочий, если ему повышают тарифы на электроэнергию (кстати, в свете роста цен на нефть это весьма актуально для Европы)? Он требует у работодателя-частника повышения зарплаты и готов по этому поводу бастовать. К кому обращает требования в этой же ситуации российский рабочий? Вы ответите и без моей помощи. Вот и соотношение протестных акций по адресу власти и капитала у нас иное, чем 90 к 10. Затрудняюсь утверждать, провоцирует ли крупный олигархический капитал такой расклад в социальной активности, но то, что такая направленность ему выгодна, у меня сомнений нет.

Но более всего парадоксально, что вся предшествующая идеология власти неумолимо вела к итогу «вызова огня на себя». Представьте себе, что социальный протест — это паровой котел, и с разных его сторон сидят власть и капитал. Клапан со стороны капитала надежно закручен Трудовым кодексом через усложненную предзабастовочную процедуру, подавлением эффективности для членов профсоюза любых коллективных переговоров, колдоговоров и соглашений. В этих условиях непременно «пар» должен был рвануть в сторону власти.

В этой связи, в ходе круглого стола все-таки прозвучала со стороны Администрации Президента мысль, пускай и запоздалая, что в российском обществе нет достаточно сильной социальной структуры, способной уравновесить аппетиты частного капитала, и основная роль здесь за профсоюзами. Весь вопрос в том, готова ли власть или часть правящей элиты предпринять шаги для стимулирования этой функции профсоюзов по балансировке экономической системы. То, какие это могли бы быть шаги, прежде всего необходимо озвучить самим профсоюзам и независимым экспертам. Но вот тут-то в дискуссии обозначились определенные проблемы.

Научная общественность по своей природе обязана иметь большой разброс мнений, что и проявилось в ходе круглого стола. Но вот со стороны представителей профсоюзов хотя бы должно быть общее видение болевых точек движения, пускай и с разными рецептами их лечения. Слабая мотивация профсоюзного членства мне всегда казалась такой точкой, по которой внутри профсоюзов уже выработана общность позиций. Оказывается, я ошибся.

Так, со стороны профлидера, которого я всегда уважал и продолжаю сейчас уважать, прозвучала мысль, что профсоюзам не стоит бороться за распространение колдоговоров только на членов профсоюзов. Была высказана вполне логичная аргументация, что мотивация членства тогда усилится и у «желтых» профсоюзов, создаваемых работодателями в противовес нам. Но аргумент, что полярная ночь надежно защищает от засухи, тоже весьма логичен. Я в принципе за дискуссию внутри профсоюзов, но жаль двух моментов:

— во-первых, власть в подобной ситуации вполне логично может сказать: «Ребята! Вы между собой сперва решите, к чему же вы все-таки хотите прийти»;

— во-вторых, готовя выступление я ожидал критики по другим, более спорным позициям.

Например, мне часто достается за продвижение идеи, что пока расстановка профсоюзных приоритетов между колдговорами и соглашениями не изменится, до тех пор и «пирамиду» профвзносов нам перевернуть не удастся. Остальные позиции были уже опубликованы, но или дипломатичность автора перешла пределы разумного, или критичность к существующим направлениям нашей деятельности уже всем приелась, но «шишек» по публикации не поступило. А жаль!

Не менее интересно было послушать мнение науки о судьбах профсоюзов в России. Были выступления по вопросам экономических приоритетов деятельности профсоюзов, где в качестве главного из них была справедливо названа цена труда (т.е. зарплата). Тоже вопрос спорный в профсоюзной среде, особенно с позиции политики занятости, которая часто входит в противоречие с ростом оплаты труда. Однако, была высказана важная мысль, что воздействовать надо не столько на то, на что хочется воздействовать, а на то, где у вас есть инструмент воздействия. При этом профсоюзам нельзя разбрасываться в своей активности по разным направлениям, размазывая силы и бесконечно расширяя зону своей ответственности.

Но была и другая часть выступлений научной общественности, вполне грамотная, вполне корректная и обоснованная с позиции авторов, но именно поэтому и весьма опасная для будущего профсоюзов. Если упростить основной тезис, то он заключается в том, что в профсоюзах должна превалировать одна мотивация членства — идеологическая. Не смогу точно привести цитату, но звучало это примерно так: «профсоюзы — это сообщество людей, готовых бороться за чужие права больше, чем за свои собственные».

Обратите внимание, что это относилось не к профлидерам, а ко всем членам профсоюза. Но, извините, на такой мотивации строятся политические партии, для которых членские взносы не основной источник доходов, а привлекать избирателей надо раз в 4-5 лет, и не поддерживать членскую базу на постоянной основе. У меня нет сомнения, что эти идеи высказываются с вполне благими намерениями и с искренним участием. Более того, эти настроения основаны на разочаровании людей в проектах создания в России левоцентристских партий. Но самый простой способ развалить профсоюзы — это увести их как можно дальше от их первородной сущности, создать такую ситуацию, когда вступление в профсоюз будет экономически бессмысленным.

Навязывать профсоюзам ответственность за благополучие людей, не являющихся наемными работниками, или за благополучие нечле-нов профсоюза, — это не только «шкурный» вопрос демотивации профчленства, но еще и поощрение штрейкбрехерства, поощрение эксплуатации социальной активности части работников их безучастными коллегами. Профсоюзы должны добиваться того, чтобы ни крошки от части пирога, полученной в результате профсоюзной борьбы, не досталось тем, кто своими действиями разрушает принципы солидарности.

Издержки от потери профсоюзного билета должны быть сопоставимы с угрозой санкций со стороны работодателей. На этом не очень приятном экономическом законе держится профсоюзная дисциплина при коллективных действиях. При этом данный закон, в отличии от идеологической мотивации, работает не только во время всплесков социальной активности, но и в сравнительно спокойные периоды. И меня не вдохновляет пример «успехов» профсоюзов ряда стран третьего мира или польской «Солидарности», которые в условиях дефицита реальных партий восполняют или восполняли эту нишу. Просто люди в них вступают не как в профсоюз, а как в политическую партию.

Как мне кажется, концепция идеологической мотивации проф-членства отодвигает реализацию той цели, которую ставят перед собой ее авторы — то есть, создание мощной левоцентристской партии, представляющей интересы трудящихся. История социал-демократических и лейбористских партий свидетельствует, что они не могут быть созданы в отсутствии помощи сильных профсоюзов. Попытки решить параллельно задачи профсоюзного и партийного строительства у нас не увенчались успехом. Слишком быстрыми темпами в новой России шла концентрация капитала, которой сложно было что-либо противопоставить. С укреплением экономической мотивации профчленства станет возможным создание организационно-финансовой системы сдержек и противовесов крупному капиталу, и, пройдя этот этап, можно будет подходить к формированию реальной партии лейбористского типа.

Вывод из всего вышесказанного необходимо сделать такой: профсоюзы остро нуждаются в выработке собственной программы модернизации. Профсоюзное движение уже напоминает «лебедя, рака и щуку». Программа должна снимать спорные вопросы: какая из мировых моделей мотивации членства применима в России, где зона ответственности профсоюзов, а где чужое поле деятельности, что более приоритетно, а что менее приоритетно в нашей деятельности, какова должна быть степень политизации профсоюзов? Ставшие привычными документы о том, каким профсоюзы хотят видеть мир вокруг себя, в этой ситуации не помогут.

Версия для печати

Наверх